Джоджо Мойес - Медовый месяц в Париже
– Мадам Лефевр?
Я обернулась, какая-то женщина вышла из тени. Когда она оказалась в дрожащем круге света уличного фонаря, я узнала в ней девушку, с которой Эдуард познакомил меня в ночь той памятной потасовки в баре «Триполи». Господи, как же ее зовут? Лили? Лаура?
– Мадам, порядочным женщинам негоже появляться на улице в такое время, – сказала она.
Я не нашлась что ответить. Да и вообще сомневалась, что могу говорить.
Он якшается с уличными девками из района красных фонарей Пигаль.
– Боже, я совсем забыла о времени!
Я бросила взгляд на часы. Без четверти пять. Значит, я бродила всю ночь.
Лицо девушки оставалось в тени, но я чувствовала на себе ее испытующий взгляд.
– Вы в порядке?
– У меня все отлично. Спасибо.
Однако она упорно продолжала смотреть на меня. Затем шагнула поближе и легонько коснулась моего локтя.
– Знаете, по-моему, это не самое подходящее место для замужней женщины, чтобы гулять в одиночестве. А что, если нам пропустить по стаканчику? Я знаю хороший бар неподалеку. – Заметив мои сомнения, она выпустила мой локоть и слегка попятилась. – Но конечно, если у вас другие планы, то я не обижусь.
– Нет. С вашей стороны очень любезно меня пригласить. На улице так холодно. Я… только сейчас поняла, что продрогла до костей.
Мы молча прошли по двум узеньким улочкам и свернули в сторону светящегося окна. Какой-то китаец открыл нам тяжелую деревянную дверь, и моя спутница обменялась с ним парой коротких фраз. В баре было тепло, окна запотели от влажных испарений, компания мужчин распивала спиртные напитки. Водители такси, объяснила Лаура и провела меня в конец зала. Лаура Леконт заказала напитки, а я тем временем села за столик и сняла насквозь промокшую накидку. В маленьком зале было шумно и весело; мужчины следили за карточной игрой в углу. В зеркале на стене я вдруг увидела свое лицо, бледное, в каплях дождя, мокрые волосы облепили голову. А почему, собственно, он должен любить только меня? – подумала я, но поспешно отогнала эту мысль.
К столику подошел немолодой официант с подносом, и Лаура вручила мне бокал коньяка. И вот теперь, когда мы сидели за столиком, я поняла, что мне не о чем с ней говорить.
– Хорошо, что мы зашли внутрь, – бросив взгляд в сторону двери, сказала Лаура.
Дождь уже зарядил не на шутку, потоки воды, булькая, стекали в сточные канавы.
– Думаю, да.
– А месье Лефевр дома?
Она назвала Эдуарда официально, по фамилии, хотя знала его гораздо дольше меня.
– Понятия не имею.
Я сделала глоток коньяка. Напиток обжег горло. И неожиданно я начала говорить. Скорее всего, дело было в отчаянии, а возможно, в осознании того факта, что женщина вроде Лауры успела близко познакомиться с изнанкой жизни и ее вряд ли может что-нибудь удивить. Или же мне просто хотелось увидеть ее реакцию. Тем более что она, похоже, не принадлежала к числу женщин, представлявших для меня угрозу.
– Я была в расстроенных чувствах. И решила, что будет лучше… пройтись.
Она кивнула и едва заметно улыбнулась. Волосы ее были стянуты в низкий аккуратный узел, что больше пристало школьной учительнице, нежели ночной птичке.
– Я никогда не была замужем. Но вполне могу представить себе, что замужество кардинально меняет жизнь женщины.
– Да, к этому нелегко приспособиться. Хотя в принципе я считала себя вполне готовой для семейной жизни. А вот сейчас… я уже не так уверена в этом. Сомневаюсь, что у меня достаточно темперамента отвечать на все новые вызовы.
Я сама себе удивлялась, поскольку отнюдь не принадлежала к тем женщинам, что охотно пускаются на откровения. Прежде моей наперсницей была сестра, но сестра жила с Сен-Перроне, и теперь я могла поделиться лишь с Эдуардом.
– Значит, Эдуард… это для вас вызов?
Теперь я заметила, что Лаура несколько старше, чем мне казалось; умелое обращение с румянами и губной помадой позволяло ей вернуть очарование юности. И было в ней нечто, что располагало к откровениям: судя по ее виду, она явно умела держать рот на замке. Интересно, а что она делала сегодня вечером и какие еще секреты успела услышать?
– Да. Нет. Дело не только в Эдуарде. – Мне трудно было объяснить. – Я не знаю. Простите. Не следовало нагружать вас своими проблемами.
Она заказала мне еще коньяку. И осталась сидеть, потягивая свой и словно взвешивая свои слова. Наконец она наклонилась ко мне и тихо произнесла:
– Надеюсь, это не будет для вас сюрпризом, мадам Лефевр, если я скажу, что являюсь экспертом в области психологии женатых мужчин. – (Я слегка покраснела.) – Уж не знаю, что привело вас сюда сегодня вечером, да и, на мой взгляд, никто не способен непредвзято судить о том, что на самом деле происходит между супругами. Но могу сказать одно: Эдуард вас обожает. И я говорю это совершенно уверенно, поскольку уж кто-кто, а я в своей жизни повидала мужчин, и даже молодоженов. – Я удивленно вскинула на нее глаза, и она выразительно приподняла брови. – Да-да, молодоженов во время медового месяца. И до знакомства с вами я на чем угодно могла бы поклясться, что Эдуард Лефевр никогда не женится. И с удовольствием будет вести прежнюю беспечную жизнь. А потом он встретил вас. И вы без лишних ухищрений завоевали его сердце, его ум, его воображение. Поэтому, мадам Лефевр, не стоит недооценивать его чувства к вам.
– А как насчет других женщин? Мне что, не стоит обращать на них внимание?
– Других женщин?
– Мне намекнули… Эдуард не тот мужчина, который сможет довольствоваться… лишь кем-то одним.
Лаура остановила на мне тяжелый взгляд:
– И что за змея подколодная вам это сказала? – (Кажется, меня выдало выражение лица.) – Какие бы ядовитые семена ни посеяла в вашей душе ваша советчица, она в этом преуспела. – Лаура глотнула вина. – Вот что я вам скажу, мадам Лефевр, и надеюсь, вы не будете держать на меня зла, потому что совет мой от чистого сердца. Да, я действительно не верила, что Эдуард создан для брака. Но когда я встретила вас вдвоем в тот вечер возле бара «Триполи», увидела, как он смотрит на вас, как гордится вами, как ласково кладет вам руку на спину, как заглядывает вам в глаза в надежде встретить одобрительный взгляд, я поняла, что вы созданы друг для друга. А еще, что он счастлив. Безумно счастлив. – (Я слушала, затаив дыхание.) – И должна вам признаться, что в нашу первую встречу я испытала стыд – чувство, отнюдь мне не свойственное. Потому что когда я позировала Эдуарду или просто встречала его, быть может, по дороге из бара или ресторана, то предлагала ему себя совершенно бесплатно. Я всегда была от него без ума, понимаете? Однако после того, как он встретил вас, он мне отказывал, с привычной для него деликатностью, но весьма решительно. – Дождь неожиданно закончился. Какой-то мужчина высунул руку на улицу и что-то бросил своему товарищу, заставив того рассмеяться. Голос Лауры понизился до едва слышного шепота. – Если уж говорить откровенно, ваш брак может разрушиться вовсе не из‑за вашего мужа. Нет, главная угроза для вас – яд, которым отравляют вашу душу так называемые советчики, превращая вашу жизнь в самый настоящий кошмар и отталкивая от вас мужа. – Лаура допила коньяк. Набросила на плечи шаль и встала из‑за стола. Посмотрелась в зеркало, поправила выбившуюся прядь волос и повернулась в сторону окна. – Вот и дождь прошел. Думаю, сегодня будет отличный день. Возвращайтесь домой к мужу, мадам Лефевр. И радуйтесь своей удаче. Оставайтесь женщиной, которую он нежно любит. – Она подарила мне мимолетную улыбку. – И вам мой совет на будущее. Получше выбирайте себе советчиков.
А затем, что-то сказав хозяину заведения, она вышла из бара навстречу голубоватому рассвету. Я сидела, пытаясь переварить ее слова и чувствуя безмерную усталость, а вместе с тем и глубокое облегчение.
Я попросила пожилого официанта принести счет. Однако он, пожав плечами, сказал, что мадам Лаура уже все оплатила, и как ни в чем не бывало продолжил вытирать стаканы.
Когда я поднялась по лестнице, в квартире было очень тихо. Значит, Эдуард уже спит. Ведь когда мой муж был дома, то являл собой постоянный источник шума: он или пел, или свистел, или заводил граммофон, причем так громко, что соседи начинали раздраженно колотить в стенку. Воробьи чирикали на веточках плюща, увивавшего наш дом, отдаленный стук копыт по булыжной мостовой говорил о том, что город постепенно просыпается, однако в квартирке на улице Суффло в доме номер 21а царила абсолютная тишина. Я старалась не думать, где пропадал Эдуард и в каком состоянии духа находился, а просто сняла туфли и поднялась по лестнице, шаркая ногами по деревянным ступенькам. Мне не терпелось лечь рядом с Эдуардом в постель и прильнуть к нему. Я собиралась сказать ему, что сожалею, что я его обожаю, что я круглая дура. Что я снова стану той женщиной, на которой он женился.
